Пламя и Пыль - Страница 36

На какой-то миг все замерли в ожидании: я — с рапирой в горле хобгоблина; Иезекия — пошатываясь на вершине горы; и Уизл — переводя дыхание у стены. И тут умертвие, все-таки вылезшее из груды, бросилось вниз на дроу, что беспомощно лежал на том месте, где на него упали тела. Из-за спины умертвия я не увидел то, что последовало за этим; дроу испустил протяжный, полный ужаса вопль, резко оборвавшийся на булькающей ноте.

Похоже, мадам Умертвие не испытывала благодарности к тому, кто пробудил ее ото сна.

— Стой! — вскричал Уизл. Мы с Иезекией не шевелились, стало быть, гном обращался к умертвию; и действительно, она мирно поднялась, оторвавшись от своего занятия, и принялась с довольным видом слизывать кровь с когтей. На мгновение она взглянула на меня и улыбнулась. Если бы не острые, как иглы, зубы, ее улыбку можно было назвать дружелюбной.

Но сначала самое главное — я подбежал к двери и надавил на кнопку. Меньше всего мне хотелось, чтобы один из приятелей дроу вернулся назад со своей командой умертвий, чтобы выяснить, кто тут орал.

Дверь плавно и бесшумно закрылась. Шли секунды, но ничего не происходило. Наконец, я облегченно перевел дыхание.

— Хорошо, — выдохнул я. — Может кто-нибудь объяснит мне, что здесь творится?

* * *

— Я пока не знаю всего, уважаемый Кэвендиш, — произнес Уизл, — но этот скипетр говорит мне о многом.

— Говорящий скипетр? — с интересом спросил Иезекия. Парень по-прежнему торчал на вершине горы, только теперь он сидел, скрестив ноги, и, похоже, чувствовал себя вполне удобно. — У дядюшки Тоби была одно время говорящая мотыга, но он ее продал на осенней ярмарке.

— Скипетр не разговаривает, уважаемый Простак, но его присутствие здесь многое объясняет. В нашей фракции это оружие зовется Клемт Ур'т'халим, что значит Разумертвитель. Разумертвитель был создан одним… одним из богов, чье имя лучше не произносить. Много веков назад скипетр попал к Упокоенным или, если угодно, группа Упокоенных освободила его от прежнего владельца, обеспечив тому теплое место среди лучших зомби нашего фактола.

— Итак, Разумертвитель был в руках Упокоенных, однако теперь он здесь, — заключил я. — Значит, это его вынесли воры сегодня утром из Мортуария.

— Совершенно верно, — кивнул Уизл. — Использовав для отвода глаз взрыв гиганта, они пробрались внутрь и выкрали скипетр.

— А что делает этот Разумертвитель? — поинтересовался Иезекия.

— Он наделяет своего владельца властью над алхимической нежитью, — ответил гном, — и позволяет оживлять эти жалкие создания, наполняя их энергией, за что, несомненно, заслуживает презрения. Несчастное существо… — Он указал на умертвие, жадно облизывающее окровавленные пальцы. — Она оторвана от всего мироздания. Она не в силах общаться с богами мертвых. Ее смерть печальна и безысходна.

Честно говоря, особой безысходности я в ней не видел — для трупа она выглядела вполне счастливой. Однако Уизл был специалистом в подобных вопросах, поэтому пришлось поверить ему на слово.

— Если это такой плохой скипетр, — сказал Иезекия, — давайте его сломаем.

— Мы пытались, — уверил его Уизл. — Но, увы, он слишком могуществен. Лучшее, что мы могли сделать, это спрятать скипетр в Мортуарии, пока не найдется способ его разрушить.

— А воры его украли, потому что им надоели неудачи с алхимией, — заключил я. — Возможно, те три умертвия, убитые нами у Мортуария, были единственными, кого им удалось расшевелить. Разумертвитель дал им возможность использовать отработанный материал.

— Разумное предположение, — согласился Уизл. — Судя по всему, нашим врагам требуется целая армия нежити.

— А то нам других забот мало, — проворчал я. — Но скипетр теперь наш и, значит, мы может контролировать умертвий?

— Всякое умертвие, увидевшее его у нас, будет нам подчиняться, — сказал Уизл. — Мы сможем обратить их против своих создателей… на какое-то время.

— Почему на какое-то? — спросил я.

— Эти несчастные должны быть освобождены, — ответил гном. — Мы не вправе оставлять их в таком состоянии. Конечно, армия умертвий поможет нам победить врагов, и до той поры я, скрепя сердце, соглашусь терпеть ее существование. Но после мы подарим их душам избавление. Энергии, которой наполняет их скипетр, хватит всего на несколько недель, ведь, по сути, она всего лишь пара поленьев, подкинутых в печь. Затем огонь вновь примется за их души. Но я этого не допущу.

— А ты знаешь, как их освободить? — спросил Иезекия.

Лучше бы он не спрашивал.

Уизл взмахнул рукой, выкрикнув что-то вроде "Хокша пток!", и оранжевое свечение Разумертвителя сменилось желчно-зеленым, отбросив неверные тени на груду мертвых тел. Трупы задрожали, словно листья на ветру. Некоторые из них жалобно застонали. Умертвие, до этого всецело поглощенное своими пальцами, испуганно дернулось, словно земля внезапно пошатнулась у нее под ногами. Она озадаченно взглянула на меня, пламя в глазах умертвия вспыхнуло из последних сил, подобно догорающему костру. Удивленное шипение вырвалось из ее уст, ноги ее подкосились, и она рухнула на пол.

Иезекия, сидевший на вершине горы, завопил, пытаясь удержать равновесие. Трупы, на которых он находился, с невнятным бормотанием зашевелились. В мгновение ока Иезекия слетел вниз и побежал ко мне, как будто я был в силах защитить его от того, что могло случиться.

В этом не было необходимости. Единственное дееспособное умертвие стояло на коленях, покачиваясь как ребенок, пытающийся успокоиться. Трупы тоже начали двигаться; вся груда тел вздрагивала в одном ритме. Нечленораздельные стенания становились все громче, постепенно сливаясь, пока все трупы не начали стонать в унисон: