Пламя и Пыль - Страница 63

— Мечта Хранителей Рока, — произнес я. — Сумерки и конец мира.

— Не конец, — поправила она. — Завершение мира. Ты когда-нибудь был в таверне, когда начинает петь по-настоящему талантливый бард? Сначала все продолжают болтать, стучать кружками, шуметь… но как только до них доносится голос барда, они затихают один за другим. По толпе пробегает шепот, и вот, наконец, ты слышишь одно лишь пение. Никто не вздохнет и не шелохнется, все боятся пропустить хотя бы ноту.

— Вот что означает для меня Энтропия, Бритлин. Прекрасная песнь Времени. Я мечтаю о дне, когда люди прекратят свою пустую болтовню и услышат, наконец, музыку.

— Красивая метафора, — сказал я, — но в реальной жизни люди не могут просто замереть и прислушаться к Гармонии Сфер. В реальной жизни люди умирают, и часто болезненно и напрасно. Какая же в этом музыка?

— Ты слишком недальновиден, — ответила Ясмин. — Смерть — всего лишь переходный период, это как взросление. Он может быть легким или тяжелым, но это еще не конец. Со смертью твоя душа уходит на другой план, Верхний или Нижний, смотря к чему лежит твое сердце. А когда завершается послежизнь, ты идешь дальше и сливаешься с мультивселенной. Мы все будем присутствовать при последней песне. Мы будем частью последней песни.

Я пожал плечами.

— Извини, конечно, но я хотел бы максимально отсрочить свое участие в этом хоре.

— Я Служительница Энтропии, а не дура. В ближайшем будущем я умирать не намерена, ведь есть еще миллион вещей, которые нужно сделать… и миллион других, которые хочется сделать.

— И, несмотря на это, ты помогаешь Энтропии.

Она покачала головой.

— Энтропии не нужна помощь, как не нужна она звездам для того, чтобы светить. Энтропия всегда за работой, и любой ее шаг меня абсолютно устраивает. Меня раздражает, когда кто-то пытается замедлить или ускорить естественный ход вещей. Стараться подстегнуть Энтропию так же плохо, как и пытаться ее остановить: и то, и другое — наглое вмешательство… в песню великого барда. Мудрость в том, чтобы, занимаясь своим делом, попытаться услышать эту музыку.

Ее глаза устремились куда-то вдаль; но неожиданно она рассмеялась.

— О боги, какая я напыщенная.

— Скажем мягче — глубокомысленная.

— Никогда в жизни я не бывала глубокомысленной. Я была… — Ее голос сорвался. — Да кем только я не была, но только не глубокомысленной.

— Расскажи мне, кем ты была.

Она закусила губу.

— Лучше тебе не знать, а мне лучше не вспоминать. До того, как я стала Служительницей, моя жизнь была непростой. Слишком горькой и одинокой.

— Без семьи, без друзей?

— Без друзей и в плохой семье. Моя мать умерла. Мой старший брат — он тоже умер, но не так скоро. — Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Я внимательно посмотрел на нее. Может быть, я делаю слишком поспешные выводы, проводя параллели между историями моей матери и другой женщины, но ее тон, когда она заговорила о своем брате, был таким… неприятным. Этот мир полон неприятных и отвратительных вещей. Что ни говори, а при всем моем ворчании, я слишком избалован жизнью.

Я взял Ясмин за руку.

— Хорошо. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

На ее лице мелькнула тень улыбки.

— Например?

— Давай обманем это место. Скажем, этот клочок земли — вовсе не Карцери, а совсем другой план. Какой бы ты хотела?

— План Пыли, — ответила она тут же.

— Пыли? — фыркнул я. — Извини, но я был там несколько часов назад, и он меня совершенно не впечатлил.

— То был Стеклянный Паук, а не настоящий План Пыли, — сказала она. — Я посещала этот план несколько лет назад, когда только начала жизнь Служительницы. Он был таким спокойным. Таким тихим и исцеляющим.

— Но там же нет воздуха!

— Нас научили заклинаниям, чтобы обходиться без него.

— Но сейчас ты не можешь ими воспользоваться, — напомнил я.

— Да? — Ясмин положила руку мне на плечо. — Представь, что мы на Плане Пыли, — сказала она тихо. — Ни умбралов. Ни болот. Ни звука, ни запахов…

— Ни воздуха.

— Тсс, — она приложила палец к моим губам. — Мы на Плане Пыли, и я накрыла нас заклинаниями, внутри которых мы в полной безопасности. В полном уединении. Никого на миллионы миль вокруг, только ты… и я…

Следующий час с лишним мы были не очень бдительными часовыми.

* * *

В самом начале второго "дня" на Отрисе нашу деревню посетил один из перевозчиков Стикса. Мы с Ясмин в это время сидели на островке мха, наблюдая, как скульптор умбрал вылепляет из тени нечто похожее на носорога без головы. Этот процесс ничем не отличался от обычной лепки из глины: тут замесить, там придать форму, здесь шлепнуть и придавить; однако, попытавшись коснуться комка темноты, я обнаружил, что он абсолютно бесплотен. Возможно, материал-тень существовал на некоем сдвиге нашего плана бытия, и обращаться с ним могли только умбралы… а может все это чушь, поскольку я не мог придумать разумного объяснения.

Ясмин, конечно, не волновало, "как" создается скульптура из тени. Она то и дело ахала в изумлении, когда рука демона отщипывала кусок темноты или сглаживала неровность на левой ляжке носорога. Несомненно, моя возлюбленная была бы рада мне объяснить, что эта фигура символизирует Дух Иронии, Космическую Насмешку или что-нибудь в этом роде; но я не желал спрашивать. Более того, я даже обрадовался, когда вдоль берега, истерически бормоча, пронеслась группа умбралов — это дало мне повод откланяться. Вскочив на ноги, я побежал к реке, Ясмин поспешила за мной.